Лето ночи - Страница 172

172

– Уильямом Кэмпбелом Филипсом? – переспросил Майк.

Минк Харпер воззрился на него.

– Ну, конечно, Уильямом Кэмпбелом Филипсом… А с кем же? Кто по-твоему был Билли Филипс? Брат той самой маленькой Филипс, которую нашли. Билли всегда был гаденышем… Вечно шмыгал сопливым носом да отлынивал от работы, или бегал к своей мамочке жаловаться, что его обижают… Я тебе говорю, я чуть не обоссался от радости, когда он ушел на войну… О чем это я, парень?

– Вы выпивали вместе с Билли Филипсом.

– О, да, мы с Билли слегка покочегарили как раз перед тем, как его забрили. Обычно Билли не пил с такими простыми рабочими парнями, как я… Он же был учителем… Просто учил этих маленьких сопляков в школе, а послушать его, так он вообще профессор из Гарварда… В общем мы с ним сидели «Под Черным Деревом», он уже был в мундире и все такое… Билли, когда чуточку набирался, становился почти человеком… Ну он и начал жаловаться на свою мамочку, какая она у него сука, не разрешает ему развлекаться… И послала в колледж специально только для того, чтобы не разрешить жениться на ком он хотел…

– А на ком он хотел жениться, – прервал его Майк, – он не сказал?

Минк прищурился и облизнул губы.

– Чего? Нет… Кажись… Нет, точно не сказал… Наверное, на одной из тех училок, с кем он работал. Одна баба среди десятка других, так мы о нем тогда думали… О чем я?

– Вы выпивали с Билли… Он стал почти человеком…

– А, да. Мы с Билли слегка покеросинили как раз перед тем как ему уехать во Францию. Туда, где его и убили… То есть он умер от пневмонии или еще чего-то… Ну, и когда он налимонился, он мне и говорит: «Минк, а ты помнишь ту маленькую девочку, одежду которой нашли у негра, а? И ему инкриминировали преступление.» Этот Билли обожал такие слова, «инкриминировали». Наверное, думал, что их больше никто не знает…

– И что он сказал про ту девочку? – торопил его Майк.

– А? Ну он сказал; «Минк, у того негра и не было ничего. Я никогда его не видел. Этот судья Эшли дал мне серебряный доллар за то, чтобы я спрятал ее платье у негра в кровати». Понимаешь, когда Билли был еще сопляком, судье он понадобился, чтобы скрыть то, что тот сделал. Ведь никаких других доказательств у них не было. Но, наверное, когда Билли стал старше, походил в колледж и может поумнел, он наконец и дотумкал до того, что последний поляк уже давно бы понял… Откуда это у судьи взялась одежда маленькой девочки?

Майк наклонился к нему.

– Вы спросили его об этом?

– А? Гм… Нет, не спросил. Или спросил, а теперь не помню, что он ответил. Только помню, что Билли что-то бормотал о том, что ему надо сматываться из города, пока судья и остальные не поняли, что он теперь не с ними…

– С кем? – прошептал Майк.

– Откуда, к дьяволу, я знаю, парень? – зарычал Минк Харпер. Он придвинулся к мальчику, прищурился и дохнул винными парами в лицо Майку. – С того прошло уже сорок лет, понимаешь? Ты че думаешь, я тебе машина?

Майк оглянулся через плечо. Вход в их подземелье, маленький четырехугольник света, казался так далеко. Голоса малышей, игравших в парке, стихли, шум проезжавших машин не был слышен.

– Вы что-нибудь еще помните о Старом Централе или о колоколе? – спросил Майк, стараясь не отодвигаться от Минка.

На лице Минка снова мелькнула щербатая улыбка.

– Никогда… Не видел, и не слышал… До самого прошлого месяца, когда он вдруг разбудил меня… Здесь, в моей маленькой сухой квартирке… Но я знаю одну вещь…

– Какую вещь? – вдыхать винные пары, вырывающиеся изо рта Минка, не отводить глаза и сидеть здесь было довольно трудно как обнаружил Майк.

– Я знаю, что когда Старый Эшли вставил себе в рот свою двустволку и нажал курок, примерно через год после того, как кончилась война… Первая Мировая, я хочу сказать… Он сделал всем нам большое одолжение. И когда сжег свой проклятый дом тоже. Его парень приехал домой из Пеории, где у Старика родился внук, и нашел своего папашу… Судью, то есть,… Мертвым с разбрызганными по полу мозгами. Все думают, что это был несчастный случай, или что это судья сжег свой дом… Так нет… Я как раз был в садовом домике с одной из служанок, когда увидел как приехала коляска мистера Эшли…, это он после того как женился на своей красотке из Венеции, стал называться Эшли-Монтэгю… Так вот, я был в садовом домике когда мы услышали выстрел и увидели, как мистер Эшли-Монтэгю выскочил из дома, и стал орать, и задирать голову к небу, а потом как схватит бензин и принялся обливать дом со всех сторон. Один из слуг хотел было его остановить… В те времена у них было много слуг, это после войны, когда дела пошли хуже, их уволили… Но не сумел. Он облил все бензином и поджег его. И стоял и смотрел как оно горит. После этого они никогда не возвращались домой, ни он, ни жена, ни сын. Только на Бесплатные Сеансы и приезжают, и все.

Майк кивнул, поблагодарил Минка и пополз к выходу. Его охватило внезапное стремление поскорей выбраться к солнечному свету. Уже почти выбравшись, он обернулся и спросил Минка:

– Минк, а что он кричал?

– Ты чего, сынок? – старик уже казалось забыл, о чем они беседовали.

– Ну сын судьи. Когда он поджигал дом. Что он кричал?

Три зуба Минка желтовато блеснули в темноте.

– А, ну он кричал, что им его не получить… Нет, Господи, меня им не получить.

– А он не сказал, кому «им»? – Майк почти не дышал.

Минк нахмурился, собрал губы в оборочку, что должно было означать серьезный мыслительный процесс, и снова усмехнулся.

– Ага, а ты знаешь, я вспомнил. Он назвал этого парня по имени.

172