Лето ночи - Страница 43

Дьюан поднялся на колени в глубокой впадине в начале поля. Он был оглушен. Фланелевая рубашка была вся в лохмотьях, кровь текла из разорванной кожи живота, пачкая брюки. Ладони были сплошь расцарапаны.

Грузовик выпрыгнул обратно на дорогу. Задние фары сверкнули перед взглядом мальчика как красные глаза среди тучи пыли.

Дьюан обернулся, отыскал глазами Уитта, тот лежал в двух рядах от него, тоже оглушенный падением, и снова перевел взгляд на дорогу. Грузовик медленно поворачивал влево, зарывшись носом в канаву. Задние колеса крутились, разбрасывая вокруг гравий. Камни молотили по стеблям кукурузы через дорогу от Дьюана. Затем грузовик развернулся, заехал в канаву с противоположной стороны, нацелил бампер в сторону Дьюана и пошел вперед.

Спотыкаясь, виляя из стороны в сторону Дьюан помчался к Уитту, схватил собаку, и с нею на руках побежал по полю. Хвост собаки волочился по кисточкам колосьев. На целую милю к северу не было ничего, кроме низкого зерна, затем еще один забор и несколько деревьев.

Дьюан продолжал бежать, он не оглянулся даже, когда стало слышно, как грузовик перескочил через канаву, порвал полотно забора и поехал по полю, молоча стебли бампером и колесами.

Кажется два дня назад шел дождь, думал Дьюан на бегу. Уитт безжизненно и тяжело висел у него на руках. Только шум дыхания и легкое движение ребер подсказывали, что собака еще жива. Кажется, только два дня назад шел дождь. Верхние дюйм или два, конечно, пыль, но под ней… Грязь. Господи, пожалуйста. Сделай так, чтоб это была грязь.

Теперь грузовик мчался по полю вместе с ним. Дьюан слышал скрежет дифференциала и шум шестеренок. Было похоже на то, что на него охотилось огромное, разъяренное животное. Запах мертвой плоти был очень силен.

Дьюан продолжал брести по полю. На секунду у него мелькнула мысль, а не стоит ли остановиться, обернуться лицом к этой чертовой машине, а в последний момент нырнуть в сторону, как ловкий матадор. Попытаться обежать грузовик сзади, потом подобрать с земли какой-нибудь камень и бросить в ветровое стекло.

Но не такой уж он проворный. И кроме того, с Уиттом на руках он не способен ни такие проворные прыжки. И он двинулся дальше.

Теперь грузовик был футах в сорока позади него. Затем в двадцати. В пятнадцати. Дьюан попытался было бежать, но не смог. Просто пошел более крупными шагами. Стебли путались у него под ногами, кисти застревали в шерсти собаки. Дьюан почувствовал, что тот широкий ряд, по которому он пробирался, довольно влажный. Сырая ирригационная канава. И он продолжал идти вперед.

Позади него рев двигателя превратился в вой, затем в какой-то странный визг.

Мальчик обернулся. Теперь грузовик стоял, наклонившись к земле под каким-то странным углом. Его задние колеса прокручивались вхолостую. Комья земли и стебли аркой разлетались в разные стороны.

Дьюан продолжал идти вперед, раздвигая те стебли, которые могли попасть собаке в глаза. Когда мальчик снова обернулся, машина уже была футах в ста от него, она стояла все еще наклонившись, но теперь вся тряслась. Грузовик непоправимо забуксовал в грязи.

Дьюан сосредоточил взгляд на заборе, который виднелся с северной стороны от него. Позади этого забора пастбище Джонсона…, а за ним, к северу и востоку тянется лес до самого Черного Дерева. А за ним холмы. И глубокий овраг вдоль ручья.

Еще десять рядов и я оглянусь назад.

Пот лился ручьями, и мальчик чувствовал, как, смешавшись с кровью, он образует на спине между лопаток противную корку. Уитт еще раз вздрогнул и дернул лапами, как бывало делал щенком, когда видел во сне как он охотится за кроликами или чем-нибудь еще. И затем расслабился, будто отдаваясь на милость хозяина.

Восемь рядов. Девять. Дьюан отвел рукой в сторону несколько колосьев и посмотрел назад.

Грузовик уже высвободился и снова двигался. Только теперь он двигался в обратном направлении. Подпрыгивая и раскачиваясь он ехал назад. Несомненно назад.

Дьюан не останавливался. Он продолжал стремиться к забору, до которого оставалось меньше сотни ярдов, хоть он уже слышал вой колес и громыханье коробки передач, слышал даже шум гравия под колесами, когда грузовик набирал скорость.

Сюда ему не проехать. Ему не достать меня здесь. Если я пойду лесом, подальше от дороги и тропинок, я смогу добраться до нашего пастбища.

Дьюан добрался до забора, осторожно перекинул через него Уитта, и порядком поцарапался, перелезая сам, и только после этого позволил себе небольшой отдых.

Опираясь руками о колени, тяжело дыша и слыша оглушительный гул в ушах, мальчик присел рядом с собакой. Затем поднял голову и посмотрел назад.

Водонапорная башня была теперь совсем близко. В четверти мили к югу виднелась густая масса деревьев Элм Хэвена. Дорога была пуста. Кругом звенела тишина. И только медленно оседавшее облако пыли и искореженная сетка ограды подсказывали Дьюану, что все это ему не приснилось.

Он наклонился над собакой и погладил ее по боку. Тот не шелохнулся. Глаза пса были совершенно стеклянными. Дьюан прижался щекой к ребрам Уитта, задержав дыхание.

Сердце Уитта не билось. Возможно оно остановилось даже до того, как они добрались до первого забора. И только преданность хозяину и желание оставаться с ним, заставили Уитта так долго бороться за жизнь.

Дьюан коснулся рукой узкой морды колли, погладил ее и попытался прикрыть ее глаза. Веки не опускались.

Дьюан встал на колени. Где-то в горле, глубоко в грудной клетке родилась боль, которая не была никак связана с порезами и ушибами. Боль вдруг превратилась в ужасную опухоль, почти камень, который нельзя было ни проглотить, ни выплакать вместе со слезами. Она угрожала задушить его, когда он попытался вдохнуть, подняв лицо к безоблачному небу.